Маленькое государство с большим авторитетом.
Катар является ведущим мировым экспортером сжиженного природного газа — СПГ и обладает крупнейшими запасами природного газа, уступая по этому показателю лишь России и Ирану. Кроме того, страна добывает и экспортирует большое количество нефти. Это государство входит в ОПЕК и обладает высоким авторитетом среди нефтедобывающих государств Персидского залива.
Катар — небольшое государство, здесь проживает всего 850 тыс. человек. Зато в финансовом отношении это вполне определенная сила. Согласно статистическому справочнику за 2006 г., ВВП страны составляет почти 53 млрд долл., экспорт — 30 млрд, ВВП на душу населения — около 62 тыс. долларов. Значительная часть ВВП (60%) и экспорта приходится на энергоносители — нефть и газ.
Нефть. Доказанные запасы нефти составляют 15,2 млрд баррелей. На территории страны есть несколько крупных нефтяных полей — сухопутных и морских. Около 45% добываемой нефти получают на материковых месторождениях, остальную — на морских. Крупнейшее материковое месторождение — Дукхан. Это вообще первое месторождение, обнаруженное в Катаре в начале 40-х годов. Площадь месторождения около 1,5 тыс. км2. Кроме нефти здесь еще добывают попутный газ и конденсат. Добыча нефти оценивается в 803 тыс. барр./день. Вместе с дистиллятами извлекается около 1 млн барр./день (50 млн т/год).
Нефть — собственность государства. Все аспекты нефтедобычи находятся в ведении Министерства энергетики и промышленности и государственной Qatar Petroleum — QP. Эта компания была создана в 1974 г. и отвечает за разведку, добычу, переработку нефти и газа. Компания добывает не менее половины всей нефти, поступающей из Катара. Ей принадлежат и права на все запасы нефти в стране.
Однако понятно, что без иностранных партнеров не обойтись. Катар практикует заключение контрактов о разделе продукции, при этом основная доля остается за страной. Как отмечает МЭА, в Катаре нет единого комплексного законодательства относительно нефти. Нет и общей политики в области предоставления иностранцам прав на добычу. Что не очень хорошо — невозможно заранее узнать, на что можно рассчитывать и чего ожидать. Увы, контракты заключаются на индивидуальной основе с конкретной иностранной фирмой.
С другой стороны, с конца 1990-х Катар обнародовал новый курс в области разведки и добычи нефти — получить информацию о новых месторождениях, разведать возможно большее количество «черного золота», продлить срок эксплуатации уже разведанных месторождений и содействовать использованию передовых технологий и самых современных способов добычи.
Работы по обнаружению новых запасов на материковых месторождениях, по мнению экспертов Министерства энергетики США, пока не принесли новых открытий. Скорее всего, рассчитывать можно на морские месторождения, где результаты исследований обнадеживающие.
Катар получает также большое количество конденсата и дистиллята при разработке газовых месторождений. В данном случае важно то, что эта продукция не входит в квоту нефтедобычи, установленную для Катара в рамках ОПЕК. По американской оценке, все это может привести к росту добычи нефти. В настоящее время конденсата и дистиллятов добывается 280—300 тыс. барр./день.
Qatar Petroleum располагает нефтепроводами, по которым добываемая нефть поступает на переработку или в порты для последующего экспорта. Нефтепроводов вполне достаточно, как морских, так и сухопутных.
Мощности по переработке, по американской оценке, составляют примерно 200 тыс. барр./день, выход продукции переработки, уже по данным ОПЕК — 132 тыс. баррелей. Перерабатывающий завод один — Умм-Саид. Сообщается о строительстве еще одного завода по переработке конденсата. Его мощность — около 140 тыс. барр./день.
Экспортных терминалов всего три — Умм-Саид, Халул и Рас-Лаффан. В последнем случае речь идет о новейшем порте, который главным образом используется для экспорта СПГ. Американцы утверждают, со ссылкой на деловые круги, что экспорт нефти из Катара составляет около
600 тыс. барр./день и около 20 тыс. барр. — нефтепродуктов. Основные покупатели нефти — азиатские страны, в первую очередь Япония. Туда направляется 380 тыс. б/день.
Газ. Запасы природного газа оцениваются в 910 трлн фут3 (26 трлн м3 по оценке МЭА). Это 14—15% всех мировых запасов. Как уже отмечалось, по запасам природного газа Катар занимает третье место в мире после России и Ирана. При нынешнем уровне добычи запасов хватит на несколько столетий. Практически весь природный газ залегает на территории огромного Северного шельфового месторождения. Его еще иногда называют Северным Куполом. Это не что иное, как продолжение иранского месторождения Южный Парс. Фактически Северное месторождение и Южный Парс — одно целое гигантского газоконденсатного месторождения площадью 6 тыс. км2. Это крупнейшее в мире чисто «газовое» месторождение.
В добыче газа ведущая роль, как и в нефтедобыче, принадлежит государственной QP. Она отвечает за все. Понятно, что и в этом случае без иностранных фирм с их передовыми технологиями не обойтись, особенно ввиду того, что упор делается на получение СПГ. Поэтому в стране созданы компании «Катар СПГ компани» (Qatargas) и «Рас Лаффан СПГ компани» (RasGas), специализирующиеся на СПГ. 70% RasGas принадлежит Qatar Petroleum, 30% — ExxonMobil.
Qatargas является консорциумом с участием QP, Total, ExxonMobil, японских Marubeni и Mitsui, а также ConocoPhillips и Shell. По утверждению Министерства энергетики США, структура прав собственности в зависимости от проекта может различаться.
Добыча газа за последние десятилетия резко возросла. В 1991 г. была реализована первая фаза освоения Северного месторождения. По данным ОПЕК, в 2006 г. добыча составила 50 млрд кубометров. Это практически в 3 раза больше, чем десять лет назад. Экспорт газа равен 31 млрд кубометров.
По оценке МЭА, добыча природного газа в Катаре будет увеличиваться примерно на 8% в год. Если в настоящее время на Катар приходится четвертая часть всего добываемого на Ближнем Востоке газа, то к 2030 г. этот показатель возрастет до 30 процентов. Ожидается, что в 2030 г. добыча достигнет 255 млрд м3, а экспорт — 152 миллиардов. Это 17% мирового экспорта.
Важная особенность: практически до настоящего времени весь экспортируемый Катаром газ приходится на СПГ. По этому показателю страна вышла на первое место в мире и перегнала прежнего лидера — Индонезию.
Экспорт СПГ начался в 1997 году. В тот год на мировые рынки было отправлено только 120 тыс. т СПГ. В 2005 г. экспорт достиг 20 млн тонн. Основные покупатели катарского сжиженного газа азиатские страны — Япония, Южная Корея, Индия. Так, поставки в Японию составляют около 6,5 млн т, Южную Корею — 6 млн т, 4,5 млн т — в Индию.
В стране действуют пять предприятий по сжижению газа. Сырьем служит газ с Северного месторождения. С вводом последнего завода в строй в 2007 г. мощности по сжижению достигли 30 млн т в год. По этому показателю Катар вышел на первое место в мире. Согласно планам правительства, к 2012 г. мощности могут возрасти до 77 млн тонн.
Правда, жизнь может внести коррективы. Катар стал проявлять беспокойство по поводу слишком высоких темпов освоения Северного месторождения — об этом было заявлено в 2005 году. Дело в том, что давление может значительно упасть, и это отразится на судьбе месторождения с точки зрения длительной перспективы. Поэтому было принято решение приостановить дальнейшую разработку месторождения и провести всестороннее исследование. Результаты, по прогнозам, ожидаются в 2009 году. Поэтому реализация новых контрактов откладывается. Однако к чести Катара следует отметить, что уже подписанные соглашения под действие моратория на новые разработки не попали.
Кроме того, Катар не намеревается ограничиваться только продажей СПГ. Он стал участником грандиозного проекта «Дельфин», газотранспортной сети стран Персидского залива — Катара, Омана и ОАЭ. Трубопровод соединил эти три страны, и теперь газ можно транспортировать в «обычном» виде. «Дельфин» — результат совместной работы международного консорциума. 51% участия обеспечивает правительство Абу-Даби, по 24,5% — французская компания Total и американская Occidental Petroleum. В 2007 г. начались пробные прокачки газа. Работы будут продолжаться, а мощность наращиваться. Ожидается, что в перспективе объемы прокачки возрастут до 3 млрд фут3 (85 млн м3) в день при наличии сырья. Заинтересованность в транспортировке газа проявили Кувейт и Бахрейн. Поэтому рынок сбыта «обычного» катарского газа будет расти.
Помимо этого страна активно осваивает новые технологии переработки газа. Перспективным представляется технология GTL — «газ — в жидкость». Благодаря этой технологии с помощью катализаторов, а не в результате охлаждения, газ преобразуется в жидкость. Согласно различным источникам, недостаток технологии заключается в ее дороговизне, необходимости иметь огромные площади и гарантированное снабжение крупными объемами газа в течение примерно двадцати лет. Только в этом случае строительство завода с использованием GTL-технологии окупится.
Катар намеревается получать к 2012 г. дизельное топливо на основе технологии «газ — в жидкость» в объемах около 400 тыс. барр./день. Для этого Катар построил на своей территории заводы, хотя это было непросто. Так, в начале 2007 г. американская ExxonMobil отказалась от реализации одного такого проекта из-за огромных расходов (по сообщениям СМИ, они достигли бы 15 млрд долл.). Однако успешно осуществился план строительства завода Орикс (Oryx GTL) с участием Сhevron (49%) . Завод мощностью 34 тыс. барр./день жидкого топлива был введен в строй в 2006 году.
Сообщается о начале строительства завода Перл (Pearl GTL), который после 2010 г. будет производить 70 тыс. барр./день топлива из газа. Проект реализует Shell(оператор, доля — 49%) и QP. Цена астрономическая — вместо первоначально предполагавшихся 4 млрд долл. может потребоваться до 18 миллиардов. Но проект реализуется, что свидетельствует о решимости Катара обеспечить развитие газовой отрасли.
Электроэнергетика страны развивается стремительными темпами, но все равно отмечается нехватка электричества. Мощности составляют 2670 МВт, выработка — 12,4 млрд кВт.ч (2004). Электричество и вода в Катаре предоставляются потребителям бесплатно. Правительство привлекает частный сектор для строительства новых станций. Все они работают на природном газе. Государство контролирует распределение и передачу электричества. Для развития электроэнергетики создана новая организация, которая на 43% принадлежит государству, а на 57% — частным лицам.
Запах газа во внешней политике России
Мало понимать свои интересы в борьбе за рынки энергоресурсов, давно пора научиться их отстаивать
Когда мы наблюдаем за конфликтом вокруг Сирии, с одной стороны нам, конечно, видится борьба западных стран против авторитарного режима. При этом мы уже приучены, что в современном мире всегда надо искать и обратную сторону, подноготную всей этой истории. И многие видят подноготную истории с Сирией в том, что нужно заменить режим Ассада на более прозападный и затем подготовить войну или политический переворот в Иране, потому что политическая связь Ирана и Сирии очевидная и Сирию в этом плане многие рассматривают как ключ к Ирану.
Интересно, что в этой истории достаточно активно участвуют не только США, но и арабские государства. Наверняка все обратили внимание, что Лига арабских государств очень активно критикует Сирию. Саудовская Аравия, Катар являются лидерами агрессивного наступления на режим Ассада. Можно в этом увидеть традиционные для исламского мира противоречия между шиитами и суннитами. Например, не секрет, что Саудовская Аравия и Иран сегодня находятся в предвоенном состоянии. И в этом плане Саудовскую Аравию очень волнует, к примеру, ситуация с Йеменом, который может распасться на две части, одна из которых перейдет под контроль шиитов, которые представлены в Иране, поскольку сейчас, в общем-то, политическая элита Йемена – это сунниты и у них, естественно, достаточно тесные связи с Саудовской Аравией.
Так вот, почему я вспомнил про арабские страны – очень интересна интерпретация арабскими государствами и прежде всего Катаром российской позиции в сирийском конфликте. Может быть, меня опять упрекнут в том, что я все события пытаюсь сквозь призму углеводородов рассмотреть. Но если вы посмотрите телеканал Аль-Джазира, то вы с удивлением обнаружите, что там проводится простая мысль: Россия поддерживает Сирию не только потому, что в этих странах одинаковые бандитские режимы и «рука руку моет», но и потому что Россия всеми путями пытается сорвать строительство газопровода из Катара в Турцию и далее в Европу.
Этот сюжет очень интересный, обычно он выпадает из анализа сирийских событий. Все привыкли, что Катар является поставщиком сжиженного природного газа (СПГ), и все понимают, что поставлять СПГ интересно и выгодно. Как принято говорить, СПГ – это гибкая труба, вы можете поставлять газ на разные рынки, перенаправляя его в зависимости от конъюнктуры. Но на этом рынке есть свои нюансы. Там есть процедура долгосрочных контрактов, как это ни покажется кому-то странным. И у Катара есть устойчивое желание заключить с европейцами долгосрочные контракты на поставки газа по комфортной для себя цене. В этом плане они не рассматривают СПГ как единственную возможность доставки газа до европейского рынка. Тем более что риски войны с Ираном, связанные с возможным перекрытием Ормузского пролива, военные, геополитические и экономические эксперты оценивают так: «Может, будет перекрытие, может, нет…». А если получится у Ирана перекрыть Ормузский пролив, то мало не покажется. Не надо забывать, что пролив – это не только поставки нефти из Персидского залива, но и поставки газа из Катара. Т.е. весь СПГ Катара идет именно через Ормузский пролив. Если мы посмотрим на карту, то легко поймем маршрут газопровода, который предлагается Катаром и, соответственно, Саудовской Аравией: он идет через Саудовскую Аравию и дальше ему надо попасть в Турцию. Есть вариант по дну Средиземного моря. Сейчас Израиль планирует строительство газопровода по Средиземному морю в Грецию, но тогда как-то нужно договориться с Израилем. А мы понимаем, что у арабских государств отношения с Израилем, мягко говоря, не простые. Остается Сирия. Третьего не дано. И вот тут-то мы понимаем, почему Лига арабских государств так агрессивно помогает Соединенным Штатам убрать режим Ассада.
Дело не только в том, что он там тиран и диктатор. Любой мало-мальски понимающий в политике человек видит, что катарский и саудовский режимы с точки зрения политических свобод ничуть не лучше режима Ассада. Да, уровень жизни в Катаре намного выше, чем в Сирии. Известно, что сейчас по среднедушевому ВВП Катар занимает первое место в мире. Поэтому там не надо никого расстреливать на площадях, потому что нет бунтов нищих и голодных, а в Сирии они есть. Но в целом, с точки зрения свобод, местных выборов и конкуренции, эти режимы одинаковы, такая же деспотия. Может, крови меньше на руках, но сути это не меняет. И вот тут-то ларчик открывается: весь вопрос в том, что режим Ассада мешает строительству газопровода в Турцию и дальше в ЕС. Кстати, это объясняет и тот факт, что именно турецкие войска будут осуществлять операцию в Сирии. Ну, а других вариантов нет, и, в принципе, все военные эксперты сходятся в том, что если в Сирии начнется внешняя операция, война, а без внешней операции революционеры не победят, то воевать там будет прежде всего Турция. Понятно почему: Турция – прямой интересант строительства газопровода из Катара и Саудовской Аравии через Сирию. И что же в этой связи должна делать Россия – бороться с Ассадом и тем самым открыть ворота катарскому трубопроводному газу? Это очень важная дилемма. Как мы будем строить нашу внешнюю политику – исходя из интересов или исходя из чьих-то пожеланий? Насколько мы готовы везде уступать и создавать себе серьезные риски, в том числе и в вопросе конкуренции на европейском рынке энергоносителей?
Похожая история связана и с Транскаспийским газопроводом. Так же, как и в Сирии, мы видим, что юридических оснований для внешней операции нет. Совет безопасности не проголосовал за резолюцию о вмешательстве в дела Сирии, и он имел на это право, там есть система вето. И то, что сейчас происходит, когда вместо Совбеза собираются какие-то друзья Сирии и пытаются придать легитимность вторжению, с точки зрения международного права, это странная история. То же самое и с Транскаспием. Истории очень похожи. Как известно, правовой статус Каспия не урегулирован. До сих пор фактически действуют старые договора между СССР и Ираном, тогда было две стороны на Каспии. Потом СССР распался, и появилось пять стран, но суть та же самая. Пока мы не урегулировали, как мы пользуемся дном Каспийского моря. А раз мы не урегулировали, строительство Транскаспийского газопровода с правовой точки зрения невозможно. Понятно, что России этот газопровод не интересен, но она же права с правовой точки зрения. Нам пытаются возражать: «Да что вы мешаете?! Туркмения и Азербайджан давно уже согласны». Но мало ли, что они согласны. Мы же правы с точки зрения международного права! И возникает вопрос: какими способами мы будем отстаивать свою правоту? Иногда в нас летят копья, что мы «разжигатели войны» на Каспии и хотим нанести удар по бывшим советским республикам. Слушайте, но это вопрос адекватности поведения наших республик. Переговоры идут сложно, и недавние наши партнеры всегда нам вставляют шпильки.
Возьмем последнюю историю с Азербайджаном – насчет аренды Габалинской радиолокационной станции. Бах, и цена растет до отметки в 300 млн долларов! С чего вдруг? И тут же в некоторых газетах читаешь, что «по некоторым версиям, это месть России за отказ в строительстве Транскаспийского газопровода». Идея с Азербайджаном понятна: строительство Транскаспия превращает эту страну в серьезную транзитную державу. Газа там очень мало, и сейчас идет отбор претендентов на азербайджанский газ, Баку должно принять решение в пользу какой-то трубы. Но все видят, что газа у Азербайджана настолько мало, что, конечно, конкуренция труб – это хорошо, но роль Баку возросла бы, если бы он мог еще и туркменский газ предлагать. И это очевидно. Запуск месторождения Шах-Дениз, со второй очереди которого Баку намерено продавать газ, все откладывается и откладывается. Ходят слухи, что принятие финального решения по второй стадии перенесено уже на год – до лета 2013 года. Сведения не подтверждены официально, но это произойдет. Т.е. проект идет очень сложно. В этой связи, конечно, Азербайджан заинтересован в том, чтобы построить Транскаспийский газопровод, и всячески демонстрирует России свое неудовольствие.
Вот из-за такой политики мы тоже должны сказать: «Ну, ладно, ребята, извините, стройте, что хотите. Мы тут так просто сказали пару слов… А так, конечно, мы ни на что не претендуем»? Есть реальные интересы России на европейском энергетическом рынке. Есть международные правовые нормы, но давайте все же смотреть, как мы эти нормы можем использовать для того, чтобы ненужные нам проекты так и не были реализованы. Вот это есть серьезная и взрослая игра. Надеюсь, что на нее мы способны. Мы с вами должны делать выводы, потому что когда мы, к примеру, дружим с Катаром, говорим про Форум стран-экспортеров газа, это разумная стратегия. Но, может быть, пора уже как-то научиться с ними разговаривать, потому что если вы говорите, что мы будем развивать ФСЭГ, а в это время в Катаре избивают посла России, то какие-то выводы из этого надо делать и каким-то образом нашу внешнюю политику, в том числе с точки зрения наших энергетических интересов, корректировать.